Леонид Якубович. Фото: Pavel Kashaev, Павел Кашаев/Global Look Press/www.globallookpress.com
Леонид Якубович с ноября 1991-го и по сей день является бессменным ведущим и руководителем «Поля чудес». Уже тридцать лет он предлагает крутить барабан, просит открыть букву, слушает стихи и песни, угощается щедрыми дарами игроков. Но душа Леонида Аркадьевича явно всегда хотела большего.
Капитал-шоу в жизни «дяди Лени» было далеко не всего, да и возникло в общем-то случайно. А прежде он был ведущим первого московского конкурса красоты, работал аукционистом, писал сценарии для «Ералаша», снимал документальные фильмы.
И кто бы мог подумать, что Леонид Аркадьевич – серьезный драматический актер!.. А выяснилось это благодаря Эдуарду Боякову, который пригласил Якубовича сыграть старца Никандра в спектакле «Лавр».
В этом есть, конечно и ирония, и мудрость, и расчет. Ирония в том что, что рожденный в чистокровной еврейской семье актер играет православного монаха и крестится. Мудрость в том, что показал он себя большим, талантливым и очень интересным на сцене – не даром же носит звание Народного артиста!… Расчет же в том, что у нас, как известно, публика идет «на звезду». И когда увидит в афише имя ведущего «Поля чудес», то захочет «вживую» посмотреть на него. С окладистой бородой, в рясе, с крестом – в нем почти невозможно узнать всегда задорного Якубовича из телевизора. И даже голос какой-то другой. Шокированные зрители начинают шуршать программками, мол, точно ли этот старец – известный ведущий?!
Впрочем, в «Лавре» удивляет не только Якубович. Сам спектакль, в котором заняты и Дмитрий Певцов (Рассказчик), и Алиса Гребенщикова (Устина) – это безусловное событие в театральной жизни Москвы. Если прежде МХАТ имени Горького много десятилетий считался театром даже не второго сорта – говорили о нем только с ехидством, а критики за версту обходили, – то этой постановкой он многих оставил далеко позади.
Житье средневекового лекаря Арсения, описанное в нашумевшем романе Евгения Водолазкина, здесь рассказано очень современно, стильно, с большой фантазией. Дорогие многоуровневные декорации с лифтом и рекой, «живой» этнический музыкальный коллектив, настоящий волк – три с половиной часа пролетают мгновением.
При этом история огромной любви и самопожертвования подается без надрыва, дидактики, а легко и даже с иронией. Старославянский язык органично соседствует с упоминаниями хипсетеров и дизайнеров, клейма икон – со светодиодными контурами храмов.
Принято зубоскалить по поводу любви воцерковленного режиссера и худрука МХАТа к славянофильству, спорить с его гражданкой позицией, искать источники его вдохновения в спектаклях других режиссеров. Но после «Лавра» даже самые язвительные крики Боякова рассыпаются в комплиментах и восторгах. Он сумел удивить.
